|
Конфликтные отношения с окружающими с точки зрения психологов являются признаком переживаемого кризиса. Особенно явным это становится в поведении подростка – конфликты со сверстниками, с родителями, с учителями становятся особенно частыми. Его суждения категоричны, мир поделен на черное и белое, на своих и чужих, и «кто не с нами – тот против нас».
Конфликт – столкновение интересов, которое сопровождается тягостными для участников переживаниями. Причины подростковых конфликтов различны – от безобидных бытовых мелочей до глубоко личных переживаний и мировоззренческих несовпадений.
Есть и еще одна причина, о которой кто-то предпочитает умолчать, не зная способов решения, кто-то громко задает вопросы, привлекая внимание общественности и создавая напряжение вокруг ситуации, но тоже не знает, что же с этим делать.
Мы говорим о конфликтах, возникающих между детьми разных национальностей, конфликтах, причиной которых стали именно эти различия.
В основе таких столкновений могут лежать различные национальные предубеждения. Они не являются врожденными, а усваиваются в повседневном общении с другими людьми. Осознание ребенком национальных установок родителей, общества в целом влияет на суждения самих детей и их отношение к представителям другой национальности. Подобные предубеждения могут появляться у детей достаточно рано – в дошкольном и младшем школьном возрасте.
Интересно, что самыми терпимыми к чужой непохожести согласно исследованиям оказались подростки с достаточно высоким уровнем интеллекта, высокой самооценкой и выросшие в семьях с неавторитарными, понимающими родителями.
Что же лежит в основе национальных предрассудков? Каким образом дети приходят к мысли о преимуществах или недостатках той или иной национальности?
 На самом деле вопрос заключается в том, имеются ли у людей различных национальностей психологические различия, и если да, то какова природа этих различий. До сих пор наука не выработала общего решения этой проблемы.
На бытовом, ненаучном уровне мышления каждый знает, что люди, принадлежащие к разным народам или этническим группам, отличаются друг от друга темпераментом, обычаями, культурой. Например, немецкая пунктуальность мало что значит в странах Латинской Америки, да и в России тоже. Люди обычно без особых затруднений называют типичные, по их мнению, особенности своего и чужого народа, однако подобные характеристики, как правило, неопределенны и расплывчаты, а потому не всегда достоверны.
Отношение одной этнической группы к другой зависит и от социального контекста, на фоне которого эти отношения разворачиваются. Например, в 60-х годах прошлого столетия исследовалось отношение немцев к французам. После того как обострились франко-германские отношения, количество отрицательных оценок французов резко возросло: в 1965 году по сравнению с 1963-м французы стали казаться немцам гораздо более нелюбезными, легкомысленными и неприятными. Понятно, что это не французы за два года так переменились.
Мы оцениваем явления и свойства чужой культуры и чужого народа через призму культурных традиций и ценностей своей собственной этнической группы – этакий этноцентризм, который вполне понятен, но не имеет к истине никакого отношения.
Что еще, кроме социальной или политической ситуации, определяет наше отношение к людям других национальностей?
Наше восприятие вообще сильно зависит от предшествующего опыта или сформированных ранее установок. Широко известен эксперимент, когда двум различным группам людей показывали одну и ту же фотографию, но при этом одной группе сообщалось, что на фотографии изображен преступник, а другой – что это герой. После показа людей просили дать словесный портрет увиденного на фотографии человека. Оказалось, что одна и та же фотография воспринималась по-разному. Люди, которые были уверены, что видят преступника, отмечали «мрачное выражение лица, типичный бандитский подбородок, испытующий взгляд исподлобья». Другая группа людей видела «открытое и гордое выражение лица, взгляд прямой и бесстрашный».
Почему подобные предрассудки оказываются достаточно стойкими? Почему мы продолжаем делить людей на своих и чужих, наших и не наших?
Мы сами многого не знаем о своих предрассудках – расовых, национальных, возрастных, гендерных, классовых… Так что начинать надо с себя. Счет до двух – «наши» и «не наши» – это удобно, ибо просто. Это удовлетворяет потребность в объяснении противоречий и решении сложных проблем: незатейливо, зато универсально.
Как только в обществе возрастают неопределенность и тревога, «не наши» тут же будут найдены. Простота решений соблазняет незрелый ум. Непонимание рождает страх, неопределенность, тревогу, от которых хочется избавиться. Так и появляется собирательный образ врага, который ответствен за все социальные и политические невзгоды – безработицу, преступность, нехватку жилья.
Социальные психологи Ламберт и Клайнберг провели большое исследование об отношении детей разных народов к представителям других национальностей. Оказалось, что дети дошкольного и младшего школьного возраста описывали в основном различия – реальные или мнимые – и только более старшие дети смогли увидеть черты сходства. Это имеет свое объяснение. С одной стороны, осознание различий между «они» и «мы» – это важный этап осознания своей принадлежности к определенной этнической группе. Однако вслед за осознанием своей непохожести личность должна преодолеть следующую ступень: осознание себя как части целого, осознание сходства и похожести на других – это преодоление эгоцентризма и упомянутого этноцентризма. Иначе станут невозможными достижение взаимопонимания с другими людьми, принятие другого человека как равноправной личности. Более того, понимание сходства (в отличие от понимания различий) требует гораздо более высокоразвитого интеллекта, поскольку это гораздо более сложная мыслительная операция.
Есть такая психологическая игра: дети произвольным образом делятся на пары и называют общие для пары черты, которые смогли заметить: например, одинаковый рост, возраст, цвет волос, живут на одной улице, имеют домашних животных, любят футбол… Потом так же произвольно дети делятся на тройки, четверки, пятерки и так далее, пока все играющие не оказываются одной большой группой. И теперь им опять надо найти то общее, что их объединяет, делает похожими. Здесь уже другой уровень обобщений: мы все живем в одном городе, на одной планете, мы все люди…
Что же переживают дети, ставшие объектом недоброжелательного отношения?
Дети национальных меньшинств склонны усваивать негативное отношение к себе – например, в одном из экспериментов дети с темным цветом кожи отказывались играть в куклы черного цвета, предпочитая белых кукол. Посчитав это нехорошим признаком, психологи начали работу по формированию позитивного отношения к своей расе. В результате дети не только начали выбирать черных кукол, но и стали лучше относиться к себе самим и своим темнокожим сверстникам.
Кроме того, агрессия часто рождает ответную агрессию – и конфликт не только не утихает, а разгорается – обе стороны поджигают друг друга.
Не секрет, что некоторые подростки вступают в организации, проповедующие искаженные национальные идеи, причисляют себя, например, к скинхедам. Что ими движет и можно ли этому как-то противостоять?
Мотивы вступления подростков в экстремистские организации, проповедующие идеи ненависти к другим народам, различны. Подросткам трудно разобраться в политической подоплеке, зато подобные группировки могут привлекать иллюзией единства, приобщением к «идее», способной придать деятельности какой-то смысл, возможностью выделиться…
Жестокость наказания за проступки не отвращает подростков от подобной деятельности – соответственно возрастает и жестокость подростка.
Как положительный пример решения проблемы можно привести работу существующих в некоторых московских школах так называемых «Служб примирения». «Службы примирения» – это службы разрешения и урегулирования школьных конфликтов, которые часто остаются скрытыми от глаз школьных учителей и администрации, школьной «дедовщины», травли новичков-беженцев.
Многие дети не научены чувствовать чужую боль как свою, им трудно встать на место другого человека – этому нужно учиться. Психолог или социальный педагог, организовавший такую службу, помогает учащимся именно в этом.
Полезным может оказаться и проигрывание с помощью психолога проблемных ситуаций. Приведу из собственной практики пример разрешения типичного школьного конфликта, не связанного с проблемой национальных конфликтов, но отражающего суть метода.
На одном из групповых занятий ученик 7-го класса Алексей заявляет проблему: у него часто происходят ссоры с одноклассниками. На просьбу привести типичный пример мальчик сообщает, что чаще всего это происходит на уроках, когда соседи с задней парты разговаривают, а он делает им замечание. Прошу показать, как это происходит, Алексей дает пояснения учащимся, и начинается сценка: двое разговаривают, Алексей поворачивается и грубо обрывает разговор, ему отвечают тем же, он обижается. Потом происходит обмен ролями: кто-то другой играет Алексея, а сам он садится сзади и слышит ту же грубость в свой адрес. Вот здесь-то и может произойти понимание позиции другого человека: «Похоже, тебе не очень-то приятно было это услышать. А на какие слова ты отреагировал бы более спокойно? Хочешь попробовать из своей роли?». Здесь нет осуждения ребенка. Есть понимание, что общение с другими людьми и умение принять их позицию и чувства – это сложный процесс, которому надо учиться. Надо помогать ребенку самоутвердиться и достигнуть успеха более позитивными способами, а ведь к подростковому возрасту под грузом неудач у него часто не остается такого стремления.
Следует учить ребенка понимать чувства и позицию других людей, а также направлять его активность в позитивное русло
И если мы говорим об этом в связи с проблемой патриотизма и национальных различий, то подобная активность умелым педагогом может быть направлена именно на развитие национального самосознания – краеведение, пробуждение интереса к родной истории и к истории вообще, к изучению других культур: ведь каждый народ создал что-то ценное. Это может выражаться не в зазубривании разделов учебников, а в интересных поездках, в участии в восстановлении памятников и в другой альтруистической деятельности, может быть, в реконструкции быта других народов других веков, – и тогда это будет продуктивная, не разрушающая, а созидающая активность.
|