Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Здоровье детей»Содержание №1/2008

Нам пишут

Услышать слабослышащих

Цепочка событий проста: у ребенка ухудшается слух (часто это бывает после простуды). Он не слышит, что ему говорят родители, другие дети. Он не может повторить слова. С ним перестают разговаривать. И ребенок не развивается, попадает в школу для детей с задержкой развития и практически навсегда остается изгоем в обществе. Он в лучшем случае общается с такими же, как он, жестами. Остатки слуха за ненадобностью теряются. А ведь все начиналось с легкого ухудшения слуха.

В ярославском детском саду № 130 создали интегрированные группы, где слабослышащие дети занимаются наравне с обычными. Слабослышащие принимаются туда с тремя условиями: ребенок должен хотя бы немного слышать, иметь слуховой аппарат и быть психически здоровым.
Сначала была открыта подготовительная группа, где четырех слабослышащих лечили десять человек. Двое взрослых и 8 малышей. Да-да, детишки хотя и не носят белые халаты, но тоже являются своего рода врачами. Ведь в интернатах для глухих дети занимаются развитием речи только на уроках, когда педагоги их заставляют учиться. Все остальное время они предпочитают общаться жестами, так проще. А в смешанных группах здоровые дети не понимают языка жестов. И если слабослышащий ребенок что-то произнес нечетко, здоровый одногруппник заставит его это повторить. Слабослышащий ребенок рядом со здоровыми детьми вынужден постоянно напрягать слух, пытаться четче говорить. И такой тренинг происходит весь день.
«Мы объясняем детям, что у кого-то плохо видят глазки – такие люди носят очки, – рассказывает воспитательница Елена Цыганкова, – а у кого-то больные ушки, и он носит слуховой аппарат. И не надо его за это дразнить». Елена знает о детской жестокости не понаслышке. Ее сын Егор тоже плохо слышит. Во дворе ему корчили рожи, крутили пальцами у виска, стучали по лбу, обзывали дурачком. Ребенок перестал подходить к другим детям и сидел одиноко в песочнице. Елена узнала, какая группа создается в детском саду № 130, и устроилась в нее работать. И Егор стал ходить сюда же.

После объяснения воспитателей дети стали относиться к слабослышащим с особой любовью. Они взяли над ними шефство. Малыши любопытны, и им интересно все, чего у них нет. Так слуховой аппарат из знака изгоя стал приметой избранного. Многие здоровые дети даже просили своих родителей купить им такую же штучку на ухо.
Хорошо слышащие и слабослышащие дети быстро нашли общий язык, и отличить, кто из них кто, со стороны стало невозможно. А вот некоторые родители прямо спрашивали: а нормальные ли они психически? Приходилось объяснять, что детки здоровые, только слышат плохо. Хотя была и обратная ситуация: родители слабослышащих детей не хотели отдавать своих чад в смешанные группы. «Не хочу, чтобы моего ребенка обзывали инвалидом. Пусть лучше идет в интернат, где все такие». Но, несмотря на опасения родителей, дети оказались не такими жестокими, как принято о них думать. Слабослышащих никто не дразнил. Может быть, дело в том, что воспитатели сразу учили малышей терпимо относиться друг к другу.

Помимо воспитателя, в группе работал сурдопедагог. Найти такого специалиста в нашем городе оказалось непросто. Хорошо, что Татьяна Бякова выбрала эту специализацию дефектологии. В этом году удалось пригласить еще двух сурдопедагогов, появилась возможность открыть еще две группы. Специалисты учат обычных детей, как понять, что говорит слабослышащий ребенок, объясняют, как с ним разговаривать. Благодаря этому слабослышащие дети раскрепощаются и не боятся общаться. Они знают, что их будут пытаться понять.
Это называется социализацией, человек не теряет связи с обществом, не становится изгоем. «У меня Егор раньше как увидит взрослого, так за маму прячется, – вспоминает Елена Цыганкова, – а теперь я даю ему деньги и прошу в магазине заплатить за покупку. Он идет и платит, не боится. На улице спокойно подходит к любой детской компании и играет с ней». 

Сурдопедагог Татьяна Бякова считает, что меняются не только слабослышащие дети, но и нормально слышащие: «Когда они вырастут, то будут учить своих детей, как обращаться с такими людьми. Уже сейчас, если сторонний ребенок кого-то из детсадовских обзовет, к нему подходит наш воспитанник и говорит: «Так нельзя. Это плохо». На детских утренниках родители и гости не могут отличить обычных детей от слабослышащих, если не видят слухового аппарата. И это показательно. 
«Мы отправляем своих педагогов на стажировку в Институт коррекции развития РАО. Значит, в будущем у нас может стать больше таких групп», – говорит Ася Казанцева, заведующая детсадом.
 Раньше в Ярославле ребенку с пониженным слухом дорога была одна – в интернат для глухих. Но даже появление детского садика нового типа, по мнению преподавателей интерната, ничего не изменит. «Проучившись в интегрированном детском саду, слабослышащие дети все равно придут в наш интернат!» Однако работники детского сада видят выход: они мечтают о создании образовательной интегрированной цепочки: детсад – школа – вуз. 
Уже сейчас в школах есть лингвистические классы, где могли бы заниматься слабослышащие дети. В общеобразовательных школах классы делятся на продвинутые, обычные и коррекционные. И слабослышащий ребенок может пойти в один из них. Конечно, в идеале хочется, чтобы педагоги какой-нибудь школы прошли обучение сурдопедагогике и вслед за интегрированным детсадом появились бы интегрированные классы в обычной школе. А в Академии образования уже всерьез говорят о создании интегрированных вузов.

Владимир Кобылинский